Когда речь заходит о столь высоких потерях вермахта в оборонительной операции, авторитетный германский историк Пауль Карелл обвиняет руководство фашистской Германии в бездумном упрямстве. Ведь Гитлер до последнего отказывался разрешить эвакуацию обречённой 17-й армии из Крыма. С другой стороны, Карелл признаёт, что у фюрера фактически не было политических возможностей для подобного маневра. Против заблаговременной переброски гитлеровских дивизий из Крыма за Днепр, на оборонительный рубеж «Восточного вала», резко выступили глава правительства Румынии и болгарский царь. В ситуации, в которой летом 1943 года оказался Гитлер, игнорировать мнение своих союзников он не мог.
В то же время многочисленные аналитики «восточной кампании» -1945 годов вспоминают слова Эрвина Йенеке, сказанные Гитлеру ещё в 1943 году: «Я не хочу нести ответственность за второй Сталинград. Для 17-й армии Крым станет кладбищем». Фюрер в ответ заявил, что полуостров – это ключ для русских к румынской нефтедобыче, с потерей Крыма нефтепромыслы окажутся в пределах досягаемости советской авиации. Однако, упрямый Йенеке продолжал настаивать на срочном выводе своих соединений из Тавриды. После Сталинградской битвы, в которой Йенеке участвовал в качестве командира 4-го корпуса, он думал только об одном: как вовремя унести ноги с полуострова. Несмотря на запрет Гитлера, по приказу командующего 17-й армией в ноябре 1943 года были разработаны мероприятия по эвакуации – план «Глейтербоот».
Пафосные распоряжения Гитлера «защищать Крым до последней капли крови» не были доведены до солдат 17-й армии отдельным приказом. Впрочем, ощущение надвигающегося поражения не изменило отношения немцев и, в частности, Эрвина Йенеке к жителям Тавриды. Разрабатывая операцию «Михаель» по прорыву своих войск с полуострова, генерал тщательно готовил ещё один документ – план уничтожения населения, разрушения объектов экономики и жизнеобеспечения Крыма. Этот план удалось воплотить в жизнь, но лишь частично. Практически ежедневно издавались приказы по истреблению мирных жителей полуострова. Всего в Крыму было расстреляно и замучено 86943 человека из числа гражданского населения и 47234 военнопленных. Оккупанты не щадили ни старых ни малых. Немецкие врачи – изуверы использовали детей крымчан в качестве доноров для своих раненых солдат. При этом большинство фашистов по-прежнему тяготели к комфорту, несмотря даже на то, что полуостров в конце 1943 года был блокирован советскими войсками. «Создавалось впечатление, что в Крыму никто не воспринимал войну всерьёз, – написал Пауль Карелл. – Многие штабы вместо строительства укреплений использовали инженерные войска для ремонта и благоустройства помещений. Перестраивались целые дома, а их интерьер декорировали под стиль немецких крестьянских домов, хотя солдат можно было бы с гораздо большей пользой направить на восстановление и укрепление оборонительных сооружений». Это подтверждают и письма лейтенанта 117-го артиллерийского полка 111-й пехотной дивизии Зигфрида Кауфмана к своей жене. В январе 1944 года он был уверен, что Советский Союз немедленно согласится на мир, если Гитлер предложит Сталину хорошие условия: «…Все надеются на скорейшее прекращение войны и на новое счастье. А пока замечательное солнце на бесконечной белой равнине позволяет нам наслаждаться ланчем. Мой новый командир любит длительный сон и вкусную еду».
В марте ситуация резко изменилась, о чём и было сообщено в следующих письмах Зигфрида Кауфмана: «Снова слышал знакомый долгий вой. Русская артиллерия очень трудолюбива и иногда заставляет нас падать носом в грязь. Со смешанными чувствами мы слышим тревожные новости о Восточном фронте. Темпы российского наступления поражают. Я не могу не думать, что у нашей героической армии будет такой конец на Востоке…» 14 апреля этот же немецкий офицер писал уже из Севастополя: «…Я не хочу говорить никаких громких слов, но то, что я ещё жив, – это чудо, вне всякого сомнения. Только благодаря водителю моего мотоцикла мы на полном ходу проскочили между двумя русскими танками. Сейчас я сижу в самой южной части гавани, ожидая эвакуации по воде или воздуху. Даже если шансы не стопроцентные, я всё ещё верю, что удача не отвернётся…»
Очевидно, что Зигфрид Кауфман оказался среди 120-тысячной немецкой группировки, сформированной под Севастополем из частей, которым удалось отступить к этому городу после разгрома в Северном Крыму. Судя по письму, бегство было беспорядочным. Об этом говорят и историки. В ходе боёв советские мобильные группы достаточно быстро и эффективно уничтожали арьергарды противника. В этой обстановке почти всё своё тяжёлое вооружение 17-я армия вынуждена была бросить во время отступления к Севастополю, который Гитлер приказал не сдавать ни при каких обстоятельствах.
Добавить комментарий
Для отправки комментария вам необходимо авторизоваться.
